Продюсер Владимир Бебешко на телеканале «112 Украина» рассказал о Зеленском

"Я с господином Зеленским работал долгое время и горд тем, что его знаю. Но теперь к нему за километр не подойду, потому что это невозможно".

Мага: Когда говорят об украинском шоу-бизнесе, многие из наших корифеев называют себя первыми. Я бы поспорил, потому что первым был именно он. Великий и ужасный, лучший звукорежиссер всех народов, "золотые уши" Украины и главный продюсер нашего государства - Владимир Бебешко.

Бебешко: Я столько титулов не выдержу, Петр. Надо скромнее. Почему не сказать просто: хороший человек. Я слежу за твоими программами, они профессиональные и интересные - здесь бывают очень серьезные политики, и вдруг человек из "продажного" шоу-бизнеса. Зачем?

- "Продажный" шоу-бизнес - это тоже часть украинской субкультуры, это тоже часть украинской жизни. Мы с тобой выросли недалеко друг от друга, хотя люди, которые живут там, где родился ты - Стрый, Дрогобыч, - называют себя "захидняками", я говорю, что вы глубоко москальская территория, потому что я живу на 300 км дальше. Что осталось там, и бываешь ли ты в тех местах, где появился на свет?

- Осталась безмерная любовь к тому месту, где я родился, потому что убежден на 100%, что то место, где ты вырос и где ты родился, оно энергетически очень тебя питает. Поэтому я при случае стараюсь выезжать туда, обязательно выезжаю в Карпаты, в лес, иду к старинному дубу, которому более 100 лет, обнимаю его и говорю: "Дуб мой, дуб". И получаю очень хорошую, положительную энергетику, гораздо лучше, чем от некоторых людей, с которыми я общаюсь.

- Сколько лет ты прожил там?

- До 18 лет.

- Два артиста в семье - это стихийное бедствие, а у вас три артиста. Отец - музыкант, и выросли два парня... Мало кто знает, что Бебешко - ударник.

- Все дети рождаются одинаковыми. Но Боженька каждому какой-то талант дает. И задача родителей почувствовать, к чему твой ребенок имеет талант, помочь ему и дать возможность его проявить. Если отец не сделает, ребенок не будет развиваться, и этот талант утихнет. У меня с детства все было ясно. Отец - музыкант. Он был аккордеонист и руководил всякими хорами в Стрые. Играл на аккордеоне не хуже Яна Табачника. У меня не было других вариантов - я всю жизнь занимался музыкой. Хобби - электротехника, собственно. Сейчас я уже к музыке отношусь не так серьезно.

 - Электроника - это светомузыка?

- Нет, паять, аппаратура. А сейчас, уже после 50, меня больше интересует нетрадиционная медицина. И это очень серьезно. Это то, что не касается химии. По отношению в первую очередь к себе, к своей семье. Это - биоэнергетика, лечение по Фоллю, гомеопатия и т. д. Это совсем другое и не имеет отношения к аптеке и к тому, что там продается.

- Мы с тобой знакомы 20 лет. И я о тебе этого не знал.

- Можно я прокомментирую эту фотографию (показывает на фотографию в студии). Здесь есть запрещенное на телевидении слово "Пающие трусы". Я хочу напомнить всем зрителям, что это проект Кузьмы Скрябина, и это протест Кузьмы Скрябина, эта группа, против рагулизма, дебилизма и быдлячества, которое процветает у нас в Украине.

- Большинство людей название увидели, и все.

- Они не понимают - за чистую монету воспринимают. А это пародийная группа.

- У нас телевидение очень многих людей приучило к тому, что бы ни сказали - это чистая монета. Поэтому нужно каждое слово взвешивать.

Тебе очень повезло с братом - он у тебя фантастический. Очень мало кто знает, что Левко Дурко - это твой старший брат. Я такой детской любви к нему и такой любви у него к детям...

- Это, наверное, один из немногих артистов, который сейчас имеет кучу детских программ, занимается украинской детской музыкой, бесплатно дает концерты в интернатах, в больницах для больных детей.

- И нигде не показывают.

- Да. Он работает, чтобы только транспорт отбить.

- Этот человек о деньгах никогда не говорит, в отличие от его младшего брата.

- Заслуженный артист Украины, на секундочку.

- Ты учился как ударник?

- Я закончил Дрогобычское музыкальное училище по классу ударных инструментов.

- А откуда появилась страсть к аранжировке, к созданию музыки?

- По моему глубокому убеждению, если человек называет себя музыкантом, он должен овладевать всем, что касается музыки. Надо играть на всем.

- На чем ты играешь, кроме ударных?

- Клавиши, гитара. Кроме духовых, там нужна специфика. В школе Беркли человек приходит и говорит, что хочет быть саксофонистом, и первый курс - ударные инструменты. Все учатся сперва на ударника, а затем специальность. Основа - ритмика. Я в определенной степени овладел этими инструментами на определенном уровне. Иногда бывают такие сборища, где музыканты вымахиваются, я сажусь играть, и все: "Вау! Он еще умеет это делать. Умеет".

- А кирзовые сапоги проскочили мимо?

- Нет. Я сачковал от советской армии где-то год, пока меня не схватили. И в армию в Россию, в Кострому. И вместо того, чтобы взять автомат и защищать Советский Союз, я строил генералам дачи. Я был в стройбате. Затем я хитро влез, стал завклубом, киномехаником, почтальоном и доспался уже до конца службы.

- Ты, как все западники прогрессивного толка, не очень любил советскую власть?

- Если честно, да. Меня выгнали из пионеров, не приняли в комсомол, потому что я на танцах играл западную музыку, довольно резко высказывался. Мне совершенно не нравилась идеология при Советском Союзе. Мне нравились экономика, дешевый бензин, но идеологию я их не принимал.

- КГБ занималось тобой очень серьезно.

- Когда мы с братом играли на танцах, меня вызвали в КГБ и говорят: что вы там играете за репертуарчик? Я говорю: мы играем западную музыку: Deep Purple, The Beatles. Нам говорят: вот и хорошо, только украинские песни не играйте. Мы говорили: да, но делали свое дело – играли украинские песни.

- Почему так боялись украинскую песню?

- Они не хотели украинизации, и когда уже началась "Червона рута" и все наши ребята вылезли из андеграунда, когда мы все поехали ("Братья Гадюкины", "ВВ", "Кому вниз"), был взрыв. Дали возможность, и мы вальнули.

- Ты к тому взрыву имеешь прямое отношение. Сейчас не обидно, что тогда могли забрать несколько лет жизни за слово "фарцовка".

- Сегодня это называется бизнес: ты купил и перепродал. Я таким бизнесом не занимаюсь, потому что я человек, который творит с нуля. Я что-то придумываю, делаю, и это потом продаю. А если ты поехал в Турцию, что-то купил и перепродал в два раза дороже, то это не бизнес, это спекуляция.

- Что ты делал? Тебя же задержали?

- Это был прецедент в группе, где я работал. Руководителем был Юрий Варум, отец Анжелики Варум. Это мой наставник, замечательный музыкант. Мы были на гастролях в России, и грузчики, которые грузили аппаратуру, узнав, что я из Львова, попросили привезти джинсы, всякое барахло. Я набрал сумку, привез. Они то все взяли и пошли на базар, а там их взяли сразу. И они сразу сказали: тот. И в то время заступил Андропов. Тогда летело все – во Львове автобусы забирали из баров студентов, была жесть. И те пацаны решили, что они нащупали какой-то синдикат, и поехали во Львов искать концы. Там их послали, и они потом на мне оторвались. Более того, на суде, когда меня судили и были те подельники, была судья 28 лет. Это был ее первый суд. И вдруг вваливается моя группа в джинсах, в кожаных куртках, дубленках, и "получи Володя" 5 лет усиленного режима. Просто не повезло.

- Сколько ты почалился, и где это было?

- На зоне есть достаточно положительные вещи воспитательного характера. На зоне нельзя ходить грязным, неряшливым, потому что тебя могут сразу причислить к касте "петушиного полета". Нельзя кого-то послать без оснований, ты должен ответить, почему ты послал его. Если не обоснуешь, тебя могут за это наказать.

- Сколько ты пробыл на строгом?

- Пробыл там три года, продал все, что у меня было, все инструменты – дали взятку судье, и меня досрочно выпустили. Я сидел с такими умными людьми, что они могли бы теперь управлять страной. Но это же не так просто, это испытание мне от Боженьки было. Это очень сильный опыт. Я вот сегодня разговариваю с человеком 5-10 минут и все понимаю.

- Быть среди тех людей, сохранить чистый ум, мало того, жениться, впервые. Ты женился, находясь в тюрьме строгого режима.

- Моя первая женщина - "сестренка Вика", это "Братья Гадюкины". Ее не пускали ко мне на свидание, потому что нет оснований. И я сказал: раз нет оснований, мы у вас распишемся. И Юрий Варум был первый свидетель. Мы расписывались прямо на зоне. Это было интересно.

- Почему в Украине никого не интересует Миша Хома, который может спеть три-четыре октавы, а интересует Дзидзьо?

- Во всем виноват наш любимый народ – перестали думать. Они перестали оценивать ситуацию. Когда я смотрел марафон Зеленского, я был в ужасе от нашей культуры, журналистики и подготовки. Это настолько слабые журналисты. Вместо того, чтобы поставить вопрос об образовании, о здоровье, они спрашивали, что ты там с Трампом разговаривал? (показывают фотографию Бебешко с Зеленским). Я с господином президентом работал долгое время и горд тем, что его знаю. Но знаю, что теперь к нему за километр не подойду, потому что это невозможно. Но нет и потребности, я не нарушаю закон.

- Я с ним играл в футбол, есть его номер телефона, но я не могу обращаться к людям, когда они приходят к власти.

- Это некорректно. А вот журналисты по-свински себя вели. Нет панибратства с президентом, с человеком, которого выбрали. У нашего президента еще будут моменты, за которые его можно критиковать. Но есть субординация, культура.

- Есть уважение к самой институции президентства. Мне может не нравиться Зеленский сто раз, но есть уважение к институту.

Как жена реагирует на "любимых дивчат"?

- Когда я объявил кастинг в группу "Пающие трусы", я написал: "обязательно иметь бюст третьего размера, читать, писать, петь не обязательно". Пришли 400 девушек.

- Когда я пришел к тебе в первый раз в студию, мы записывали с Пашей Зибровым песню "На грани тысячелетий". Я написал текст, Павел Николаевич музыку, и мне разрешили спеть бэк-вокал. Я помню, на дверях было написано: "Если у тебя нет голоса, а есть деньги, смело заходи".

- Я эту табличку уже давно снял. И на сегодня я себе могу позволить уже работать с кем я хочу, а не кто хочет со мной за деньги. Это очень важно.

- Я тогда послушал себя и сказал: "Я тут где-то немного не попал в ноту". Ты сказал: "40 минут - и я здесь все поправлю". Я подумал: "Гений Бебешко потратит 40 минут для того, чтобы поправить мой дефект". А ты сказал: "Да ничего, у меня здесь одна группа писалась, я вокал только одного из них 16 часов правил".

- Это было так. Пришел олигарх, говорит: "Я ей уже все купил, а она, сучка, петь хочет". Я говорю: "А у нее голос есть?". А она говорит: "Не знаю". Я говорю: "Хорошо, столько-то денег". А он: "Почему так много?". Я говорю: "Эксклюзив". Я ее писал, а она не произносила букву "с". А в конце она случайно это "с" сказала. И я это "с" вырезал и клеил к каждому слову в течение целой песни.

- Это фантастика. Я видел в одной студии, как записывали жену богатого человека, которая спела песню "Я люблю тебя, жизнь". У нее очень приятный тембр голоса, но спела она на одной ноте.

- Но на сегодня я так устал слушать тех, кто чисто, красиво поет, что я предпочитаю послушать тех, кто не чисто поет, но очень честно, эмоционально и харизматично.

- А кто поет честно, эмоционально и харизматично? Мне в голову приходит Вакарчук. В смысле вокальном, если исходить из классических канонов...

- ...хриплый голос, искажение украинских слов как манера, не специально. Это допустимый вариант, это не унижение украинского языка.

- Но это совершенно неповторимая манера.

- Да, ее можно узнать.

- Раньше к тебе приезжали "оттуда". Давай посчитаем, кто из москвичей приезжал и кто писался здесь, хотя никогда не говорил, что он записывается в Киеве у Бебешко.

- Не секрет, что в "95-м квартале" были все российские звезды. Приезжали на 8 Марта и на 23-е. Мне отдали всех, потому что они сказали, что хотят со мной работать. София Ротару, Басков, Леонтьев, Лолита... Из всей той когорты я только остался с Лаймой Вайкуле, до сих пор с ней работаю. Потому что мне с ней интересно.

- А вели себя нормально в студии: послушные, профессиональные?

- Супер. Особенно София Михайловна Ротару. Вы не можете себе представить, какая это женщина, с какой энергетикой. Она пела по три-четыре часа, мокрая была. И пела в подвале, в студии, пока не почувствовала, что выдала эмоцию, а я эту эмоцию зафиксировал и записал.

- При этом хулиганка, юмористка. Не так давно мы сделали селфи с ней, она посмотрела и говорит: "Ну, лет пять я еще пошумлю".

- А в отношении российских звезд - в студии все шикарно. Только выходят на улицу, подходят камеры, журналисты - пафос. Народ любит, когда к ним нельзя подойти, людям это интересно. А в нашем кругу все хорошо.

- Почему так легкомысленно относились к своим? Почему нет пророка в своем отечестве? Почему Пугачева, услышав "Братьев Гадюкиных", сразу пригласила их работать в Москву?

- Она прогрессивная, всегда экспериментировала, всегда была в авангарде. Она не стояла на месте, потому что стоять на месте - это смерть. А она творческий человек и великая актриса. Я ее не считаю суперпевицей до сих пор, потому что эстрада это место, где люди обманывают публику. Кто лучше обманет, тот и сильнее.

- Она большая актриса.

- Она не пела, она играла песню, проигрывала, как актриса, она доносила. А почему наших не было? Было сильное насаждения на радио и телевидении, конечно, деньги, но этого и требовала публика. Они любили Киркорова, и все. Любили Стаса Михайлова, но до тех пор, пока не появился Олег Винник.

- Ну вот исчезли они из нашего эфира.

- Это хорошо. Защищаем свой рынок. А чем мы заполнили их отсутствие?

- Вот я и хотел спросить: что-то хорошее появилось?

- Конечно. Меня радует украинский рок. Украинский язык лучше звучит в роковых песнях и в этносе, а в попсе как-то не очень я его воспринимаю.

- А Ира Билык! Какие были роскошные абсолютно украинские песни?

- Но она потом перешла на другой язык.

- Сейчас снова вернулась.

- Сейчас фактически куча групп интересных, а вот эстраду мы не заполнили. Нас же потребляют и 30-, и 40-, и 50-летние. Я уважаю Зиброва. Он стал диджеем, делает миксы, экспериментирует, а все остальные опустили руки: мы никому не нужны.

- Вот я говорю: "Почему вы не хотите записаться с молодыми?". Покойный Кобзон выходил на сцену с Децлом.

- Алла Кудлай - красавица. Ей такую ​​аранжировку можно сделать, что Алла поднимется.

- А почему не делается?

- Надо у нее спросить.

- У нас же такие голоса: Иво Васильевич Бобул, Иван Дмитриевич Попович, можно же было смиксовать с молодыми ребятами.

- Не только с молодыми. А экспериментировать с ними можно. Николай Гнатюк не постеснялся прийти ко мне и сказал: "У меня "Смерека" не так звучит". И я ему забацал такую ​​"Смереку" танцевальную, что он прямо сейчас кайфует.

- А ты работаешь как аранжировщик постоянно?

- Я еще раз говорю: "Я работаю с тем, с кем мне интересно".

- Я никогда не забуду то утро, когда ты позвонил мне и сказал два слова: погиб Кузьма. Мы должны были с ним встретиться, он должен был приехать ко мне. Хотел посмотреть деревянный дом, хотел иметь что-то свое... И не приехал. Затем перезвонила Ира Билык, и я слушал ее час сорок. У нее был шок. Мы все люди, которые с ним дружили и знали близко. Тебя не смущает, когда начинают появляться кандидаты "кузьмоведческих" наук?

- Имя Кузьмы будет надолго. Потому что есть песни хайповые, которые родились за неделю и потом они тухнут. Творчество Кузьмы - глубокое, философское и надолго. Меня раздражало, что каждый год кто-то хотел заработать денег и делали концерты памяти, реквиемы.

- Как Назарий Яремчук, когда умер, то провели столько концертов, что можно было на эти деньги уже золотой памятник до неба построить.

- Другое дело, когда Мозговая делает концерты памяти своего отца. Она его дочь, имеет полное право. Хорошая работа, и пусть делает, это семья. А кто хочет на этом заработать - это некрасиво.

- Я скажу, что говорят люди. Вот мне сказали, что Бебешко "скурвился". Сказали, что Бебешко придумал ноу-хау. Вот есть литературные рабы, а у него появились музыкальные рабы. То есть приходил к тебе кто-то из артистов, заказывал тебе фонограмму, а ты брал талантливых аранжировщиков, молодых, которые нуждались в деньгах, они делали аранжировки, потом приходил великий Бебешко, какие-то свои сэмплы подключал, и уже Бебешко получал за это плату как за работу. Это правда ли фейк?

- Это фейк, но я жалею, что этого не делал. Есть Максим Фадеев, который сам ничего не делает, у него группа аранжировщиков, а он приходит, дает ценные указания, исправляет, поскольку он идеолог. Это бизнес. Если надо, то я могу рукава засучить и сделать классную попсовую аранжировку.

- А то, что ты прожил в Америке?

- Всего 1,5 года. Я приехал туда, посмотрел на образ жизни, хотел работать, мог устроиться на очень большую студию, но максимум, что мне там могли предложить, - сматывать провода для записи. Я был никто. Потом бы я пролез.

- Их уровень мастерства был выше, чем твой?

- Конечно, у них образование лучше. Но они работают в 10 раз медленнее, чем мы. И я понял, что чем быть там одним из миллионов, то лучше я вернусь сюда - я здесь еще не все сделал. И буду здесь хоть немножко известным.

- Я знаю, что все равно какие-то связи ты привез, потому что любой сэмпл, который появлялся в студии у Майкла Джексона, появлялся у тебя сразу.

- С этим нет проблем. Интернет. Я бы хотел там учиться. Я бы охотно поступил сейчас в школу Беркли на звукорежиссуру. Потому что все, что я умею, это благодаря себе и моей настойчивости. Мы все самоучки. У нас нет никакой базовой подготовки. Но за счет того, что мы очень упрямые, мы можем иногда сделать так, что те ребята говорят: "Я учился пять лет, а он нигде не учился, и это делает". Это правда.

- Несмотря на то что ты достиг очень серьезных высот и в шоу-бизнесе ты очень большой авторитет, ты все равно ходишь по земле. Я не видел, чтобы ты ставил перед собой железную стену.

- А чего выпендриваться?

- Это от родителей такая самоирония? Рядом с тобой человек, который тоже может очень жестко оценить любой музыкальное произведение, потому что я считаю, что твоя жена Саша Бейлина это твой наиболее нереализованный проект. Она гениальная бэк-вокалистка, но сказать, что она сделала отдельную сольную карьеру... Я бы не сказал, что она очень сильно прославилась.

- Жаль, что я тебя не пригласил на 50-летие. У нее был концерт во Freedom, где она показывала три части программы: джаз, рок, попса. Так случилось, что "сапожник без сапог". Не хватило мне на нее времени помочь ей. Она заслуживает занять свою нишу. Но я подумаю.

- Сейчас, когда власть захватил шоу-бизнес, доходит уже до маразма. Я недавно работал с квартетом "Гетьман". Они рассказывают, что на одном из городских праздников выходит мэр и говорит: "Сегодня для вас работает квартал "Гетьман"". Это в подсознание входит. Ощущение от того, что некоторые люди, которые могут быть твоими детьми, которых ты гонял, часть из них попала в мощные украинские кабинеты. Тебе от этого приятно, смешно, страшно?

- И смешно, и страшно. В Украине появилось очень много всего: прекрасная аппаратура, звук, шоу, балеты, а исчезла музыка.

- Для меня музыка это душа народа.

- Я к этому спокойно отношусь, Петр. И не будем переживать, потому что наступит время, нас не станет и снова появится ABBA новая, The Beatles. Появится мелодизм. Ныне такое время - молодежь хочет получить состояние. Настроение. Они слушают песни настроения.

- А если подойдет к тебе молодой талантливый парень и покажет, что у него и состояние, и настроение, и талант, ты возьмешься за него с нуля?

- Непременно. Если почувствую, что он может стать популярным и на нем можно заработать, я за это возьмусь. Знаешь, что я с ним, как продюсер, буду делать? Не мешать ему.

- С другой стороны, говорят: принесите полмиллиона ...

- Это только бездари. Потому что в сегодняшнем времени если ты горюешь, что тебя никто не признает, не принимает на радио, на телевидение, это все ложь, ерунда. Петр Мага завтра напишет хорошую песню, я его сниму на мобильный телефон, мы бросим в YouTube и за неделю у него будет 50 млн просмотров, и Петра Магу на следующий день найдут и радио, и телевидение: а можно вашу песню? Ничего не надо делать, дай хит, дай только то, чтобы люди запели.

- Есть тот, кто тебя поразил за последние годы? Чтобы ты сказал: ох, разорвало.

- Разорвать меня невозможно, потому что я музыку с детства ненавижу. А так, чтобы я был удивлен, то это, конечно, MONATIK.

- А в СНГ - Димаш?

- Меня раздражает. Потому что это искусственное. Он хороший, скромный, у него хороший диапазон, но я не могу слушать песню, если знаю, что в конце будет ультразвук, и так в каждой песне.

- Почему мы, имея столько вокалистов, из Михайлов Хомив делаем Дзидзьо?

- Народ хочет этого. А мы работаем в сфере шоу-бизнеса. Если ты выйдешь на сцену и выставишь свою голую задницу, и на твою задницу соберется 50 тыс. народа, значит, ты уже в шоу-бизнесе, потому что народу это нравится. Это и есть шоу-бизнес - бизнес за счет шоу.

- Большинство из тех, кто пришел в политику, вообще не учились политике.

- Ребята, которые сидят в ВР и пришли как "Слуга народа": не позорьте президента, вы - под лупой, вас на камеры снимают. За вами следят. Это уже не шутки. Избегайте журналистов, бегите от них, потому что они вас спросят такие вопросы, на которые вы никогда ответа не дадите, пока вы не будете учиться.

- А зачем приглашать в политику людей, которые не могут ответить на вопрос и которые не могут жить без того, чтобы не полазить в ФБ?

- Это другая тема. Мы ее не будем сейчас затрагивать. Но я бы не хотел быть дрессированной обезьяной. Я бы хотел быть личностью, отвечать за свои поступки и говорить: я здесь жму кнопку, а здесь – нет. Можете меня выгнать.

- Вывод от Владимира Бебешко: не будьте дрессированными обезьянами. Человек, который работает для народа, должен отвечать за свои поступки, за свои слова и за ситуацию в стране, в которой очень долго будет жить выдающийся украинский музыкант, продюсер и мой большой друг Владимир Бебешко. Я тебя благодарю за эту встречу.